М.И.Пущин «О поездке Пушкина на Кавказ в 1829 году».

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Майков Л. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. СПб., Издание Л.Ф.Пантелеева, 1899 стр.393-394

М.И.Пущин «О поездке Пушкина на Кавказ в 1829 году».

… Тут явилась замечательная личность, которая очень была привлекательна для Пушкина. сарапульский городничий Дуров, брат той Дуровой, которая служила в каком-то гусарском полку во время 1812 года, получила георгиевский крест и после нее не оставляла мужского платья, в котором по наружности ее, рябой и мужественной, никто не мог ее принять за девицу. Цинизм Дурова восхищал и удивлял Пушкина; забота его была постоянная заставлять Дурова что-нибудь рассказывать из своих приключений, которые заставляли Пушкина хохотать от души; с утра от отыскивал Дурова и поздно вечером расставался с ним.

Приближалось время отъезда; он условился с ним ехать до Москвы; но ни у того, ни у другого не было денег на дорогу. Я снабдил ими Пушкина на путевые издержки; Дуров приютился к нему. Из Новочеркасска Пушкин мне писал, что Дуров оказался chvalier d,industrie[1], выиграл у него пять тысяч рублей, которые Пушкин достал у наказного атамана, и заплативши Дурову, в Новочеркасске с ним разъехался, поскакал один в Москву и, вероятно, с Дуровым никогда более не встретиться…

[1] Мошенником

Пушкин А.С. О Дурове.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Пушкин А.С. Сочинения А.С. Пушкина. Издание Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым, под редакциею и с объяснительными примечаниями П.О. Морозова. Том V. Критические, библиографические, полемические и исторические статьи и заметки. Дневник. (1815-1837). СПб., типография А.С.Суворова. Стр.198-199. 348

О Дурове

(1833[1])

Дуров — брат той Дуровой, которая в 1807 году вошла в военную службу, заслужила георгиевский крест и теперь издает свои записки. Брат в своем роде не уступает в странности сестре. Я познакомился с ним на Кавказе в 1829 г., возвращаясь из Арзрума. Он лечился от какой-то удивительной болезни, вроде каталепсии, и играл с утра до ночи в карты. Наконец он проигрался, и я довез его до Москвы в моей коляске. Дуров помешан был на одном пункте: ему непременно хотелось иметь сто тысяч рублей. Всевозможные способы достать их были им придуманы и передуманы. Иногда ночью в дороге он будил меня вопросом: «Александр Сергеевич! Александр Сергеевич! как бы, думаете вы, достать мне сто тысяч?» Однажды сказал я ему, что на его месте, если уж сто тысяч были необходимы для моего спокойствия и благополучия, то я бы их украл. «Я об этом думал», — отвечал мне Дуров. «Ну что ж?» — «Мудрено; не у всякого в кармане можно найти сто тысяч, а зарезать или обокрасть человека за безделицу не хочу: у меня есть совесть». — «Ну, так украдьте полковую казну». — «Я об этом думал». — «Что же?» — «Это можно бы сделать летом, когда полк в лагере, а фура с казною стоит у палатки полкового командира. Можно накинуть на дышло длинную веревку и припречь издали лошадь, а там на ней и ускакать; часовой, увидя, что фура скачет без лошадей, вероятно, испугается и не будет знать, что делать; в двух или трех верстах можно будет разбить фуру, а с казною бежать. Но тут много также неудобства. Не знаете ли вы иного способа?» — «Просите денег у государя». — «Я об этом думал». — «Что же?» — «Я даже и просил». — «Как! безо всякого права?» — «Я с того и начал: ваше величество! я никакого права не имею просить у вас то, что составило бы счастие моей жизни; но, ваше величество, на милость образца нет, и так далее». — «Что же вам отвечали?» — «Ничего». — «Это удивительно. Вы бы обратились к Ротшильду». — «Я об этом думал». — «Что ж, за чем дело стало?» — «Да видите ли: один способ выманить у Ротшильда сто тысяч было бы так странно и так забавно написать ему просьбу, чтоб ему было весело, потом рассказать анекдот, который стоил бы ста тысяч. Но сколько трудностей!..» Словом, нельзя было придумать несообразности и нелепости, о которой бы Дуров уже не подумал. Последний прожект его был выманить эти деньги у англичан, подстрекнув их народное честолюбие и в надежде на их любовь к странностям. Он хотел обратиться к ним с следующим sреесh: «Гг. англичане! я бился об заклад об 10 000 рублей, что вы не откажетесь мне дать взаймы 100 000. Гг. англичане! избавьте меня от проигрыша, на который навязался я в надежде на ваше всему свету известное великодушие». Дуров просил меня похлопотать об этом в Петербурге через английского посланника, а свой прожект высказал мне не иначе, как взяв с меня честное слово не воспользоваться им. Он готов был всегда биться об заклад, и о чем бы то ни было. Говорили ли о женщине, — «хотите со мной биться об заклад, — прерывал Дуров, — что через три дня я буду ее иметь?» Стреляли ли в цель из пистолета, — Дуров предлагал стать в 25 шагах и бился о 1000 р., что вы в него не попадете. Страсть его к женщинам была также очень замечательна. Бывши городничим в Елабуге, влюбился он в одну рыжую бабу, осужденную к кнуту, в ту самую минуту, как она была уже привязана к столбу, а он по должности своей присутствовал при ее казни. Он шепнул палачу, чтоб он ее поберег и не трогал ее прелестей, белых и жирных, что и было исполнено; после чего Дуров жил несколько дней с прекрасной каторжницей. Недавно получил я от него письмо; он пишет мне: «История моя коротка: я женился, а денег все нет». Я отвечал ему: «Жалею, что изо 100 000 способов достать 100 000 рублей ни один еще, видно, вам не удался».

3 октября.

Мелкие библиографические заметки

стр. 348 «О выходе книги: кавалерист-девица, в издании Ив.Бутовского.»

Под сим заглавием вышел в свет первый том записок Н.А. Дуровой. Читатели «Современника» видели уже отрывки из этой книги. Они оценили, без сомнения, прелесть этого искреннего и небрежного рассказа, столь далекого от авторских притязаний, и простоту, с которою пылкая героиня описывает самые необыкновенные происшествия. В сем первом томе описаны детские лета, первая молодость  первые походы Надежды Андреевны. Ожидаем появления последнего тома, дабы подробнее разобрать книгу, замечательную во всех отношениях.

[1] Комментарий источника: Эту заметку прежде относили к 1836 году, между тем, как в рукописи она имеет пометку: 1833

Из записной книжки. Киевская старина. Ежемесячный исторический журнал. Том XIV. Февраль 1886 г. — О Дуровой Н.А.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Н.В. Из записной книжки. Киевская старина. Ежемесячный исторический журнал. Том XIV. Февраль 1886 г. Киев, Тип. А.Давиденко, 1886 стр.398-402

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

I

Кто не слыхал о знаменитой в свое время кавалерист-девице, Надежде Андреевне Дуровой, служившей в рядах русской армии в памятную эпоху наполеоновских войн с Россией? Помимо указанного обстоятельства, имя этой эксцентричной женщины известно было отчасти и в литературе. В 1836 г., в Петербурге появились ее воспоминания отдельной книгой в двух частях[1], а отрывок из второй их части был в том же году помещен в «Современнике» Пушкина. В «Русском Архиве» за 1872 г. напечатана была «Записка А.С.Пушкина к кавалерист-девице Н.А. Дуровой». Полагаю, что гениальный наш поэт интересовался судьбою Дуровой и принимал деятельное участие в ее литературном предприятии[2]. Сообщивший названную записку директор московского главного архива министерства иностранных дел, барон Ф.А. Бюлер в своей заметке к ней передает следующие биографические сведения о замечательном авторе единственных в своем роде воспоминаний.

«Мать Надежды Андреевны Дуровой – дочь помещика полтавской губернии, Александровича; отец – отставной военный, родом из дворян Вятской губернии. В 1808 г., девица Дурова поступила на службу гусарским юнкером, совершила все компании по 1815 г., включительно, получила юнкерский знак военного ордена и обер-офицерский чин. Потом выла в отставку, но продолжала носить мужское платье, т.е. синий чекмен на крючках, шаровары и фуражку на покрой военный; черные и довольно редкие волосы ее в 1836-1838 г. были обстрижены по мужскому, и пробор был сделан с левой стороны. Отсутствие усов (которые тогда носили все отставные военные) и множество мелких морщин на смуглом и весьма утомленном лице, сильно поражали в ней с первого взгляда, так что и тот, кто и не знал бы, что это не мужчина, мог заподозрить в этом существе что-то неестественное… портрет Н.А. Дуровой, находящийся в изданной в 1839 г. Смирдиным книге: «Сто русских литераторов (стр. 553) при ее статье «Серный ключ. (черемисская повесть)» довольно похож. Еще с 1812 г. Надежда Андреевна начала называться в честь императора Александра Павловича, разрешившего ей вступить в службу, Александром Андреевичем Александровым, а впоследствии корнетом Александровым»[3].

Из частного письма Н.Дуровой к сестре[4] видно, что родные первое время не знали, куда делась Надежда, а из всеподданнейшего доклада от 28-го сентября 1817 г. объясняется причина ее бегства: она принуждена была скрыться из дома и от родных своих по семейным несогласиям. Поступив под именем «Александра Васильева сына Соколова в конной польский полк» она участвовала «во многих сражениях с неприятелем» и только после  всего этого известила из Гродно своих родных о своем местонахождении. Напавши на след без вести пропавшей, отец и дядя подали прошение на высочайшее имя «о возвращении сей несчастной».

Как из заметки барона Ф.А. Бюлера, так и из самых воспоминаний Н.А.Дуровой видно, что мать ее была уроженкой с.Великой Кручи, полтавской губернии, Пирятинского уезда. Дурова вспоминает, как она воспитывалась у своей бабушки по матери, Александрович, в с.Великой Круче, как она любовалась, бывало, живописным местоположением этого села, как она любила кататься на лодке по многоводной тогда реке Удаю, подходившей к самой усадьбе. До сих пор сохранилась часть той «камяницы» (каменного домика) в котором провела свои детские и юношеские годы Надежда Андреевна.

С.Великая Круча (в 7 верстах от г.Пирятина по большой дороге в г. Лубны) действительно одно из красивейших сел уезда. Оно живописно раскинулось по правому берегу р. Удая, попеременно то отлогому, то крутому (отсюда, вероятно, и название села), обрывистому; в некоторых местах по склону растут различные породы деревьев и между прочим вековые дубы. Если взойти на крутизну, то глазам представляется громадный ландшафт верст на 15 и более: посредине вьется широкой синей лентой р.Удай, по берегам зеленеют там и сям лески, среди них выделяются, то вполне ясно, то в неопределенных контурах старые казацкие села: Повстин, Куринька, Шкураты, Деймановка, Прихидьки, Харковцы и новые поселения: Малая Круча и Высокое; на краю горизонта синеют уже взгорья лоховицкого и лубенского уездов с поросшими лесом оврагами.

Время основания села Великой Кручи неизвестно; занятые им теперь земли с 1689 г. принадлежали к владениям лубенского полковника Леонтия Свечки[5]. В середине XVIII в. эта часть владений Свечки досталась Илье Андреевичу Александровичу, прадеду Н.А.Дуровой, женившемуся на внучке этого полковника; сын Ильи Иван (сперва бунчуковый товарищ, позднее подкормий лубенского полка) в 1757 году построил в с. Великой Круче деревянную церковь в честь св. Иоанна Богослова. По обязанностями  ли службы, или по другим причинам, он постоянно жил в г. Пирятине, а с 1787-88 гг. переселился в Великую Кручу, где умер в начале 1790 г. и похоронен в построенной им церкви, замененной спустя 8 лет небольшою каменною, на месте которой, в начале 50-х годов, возведен красивый каменный храм[6].

Итак, дед Н.А.Дуровой, по матери, был лубенский подкоморий (поковой казначей), Иван Ильич Александрович. Он был женат на Евфросиньи Григорьевне Огронович[7] и имел от этого брака двух сыновей – Варфоломея и Порфирия и пятерых дочерей, из которых Ульяна умерла девушкой, а замужние были: Прасковья Остроградская, Александра Значко-Яворская, Евфросинья Бутовская и Надежда Дурова, мать девицы кавалерист[8].

Родители Н.А.Дуровой вступили в брак при самой романтической обстановке. В 80-х XVIII ст. в Пирятине стоял кавалерийский пол, в котором служил между прочим бедный вятский дворянин Андрей Дуров. Офицеры посещали семейство Александровичей, Дуров влюбился в одну из дочерей, Надежды Ивановну, и вскоре стал пользоваться взаимностью. Родители молодой девушки, гордившиеся своею принадлежностью к старшине, не согласились выдать дочь за неизвестного, бедного офицерика. Между тем взаимная привязанность молодых людей все более крепла и они решились бежать и обвенчаться без родительского благословения. Когда прошел первый пыл любви и появился на свет плод ее – Надежда, молодожены должны были подумать о средствах к дальнейшему существованию, так как у жены ничего не было, а у мужа была лишь маленькая деревенька Вербовка, Сарапульского уезда, Вятской губернии. Не было иного выхода, как ехать в Кручу и просить прощения за свой поступок. Горячее раскаяние и печальное материальное положение молодой четы смягчило родителей и они дали свое благословение. Проживши некоторое время в Великой Круче, Дуровы уехали обратно в Вятскую губернию, оставивши свою дочь на воспитание у бабушки. Маленькая Надежда была очень некрасива, но зато своей приветливостью и скромностью расположила к себе всю семью Александровичей; особенно подружилась она со своей двоюродной сестрой, красавицей Доминикией Порфирьевной, вышедшей впоследствии замуж за Исаевича. Надежда Андреевна жила в Великой Круче лет до 17, когда ее взяли к себе родители. После этого она уже более не приезжала в Великую Кручу, с которой связаны воспоминания ее детства и юности.

Н.В.

[1] Точное заглавие этой книги следующее: «Кавалерист-девица, Происшествие в России. Издал Иван Бутковский» 80, 2 части: т.I стр. 289; т.II 292 стр.

[2] Такое предположение делает, и весьма основательно, редактор «Русского Архива, П.И. Бартеньев в своем примечании по поводу помещенной «Записки» А.С. Пушкина к Н.А.Дуровой.

[3] «Русский Архив», стр. 199-201

[4] Там же, стр. 2043

[5] Киев. Стар., т.III, стр. 253, 255 и 257.

[6] Полтавские Епарх. Ведом. 1883 г., № 9, стр. 439 и след.

[7] О роде Огроновичей см. Киев. Стар., т. III, стр. 255 и т.VIII, стр. 51, прим. 3, в  статьях А.М.Лазаревского.

[8] См, Киев. Стар., т.II, стр. 782 и 783.

Федоров И.В. Смоленск и его герои в 1812 году — Дурова Н.А.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

1912 Федоров И.В. Смоленск и его герои в 1812 году. Сборник стихотворений, рассказов и статей. Смоленск, губернская типография, 1912 Стр. 104-105

Фрагмент (стр. 104):

«…Нельзя не упомянуть также об известной писательнице 30-х годов Надежде Андреевне Дуровой, которая на 16 году своей жизни поступила в Уланский полк рядовым, участвовала в войне 1806 г., была произведена в офицеры и в Отечественную войну сражалась при смоленске и Бородине. Свою военную жизнь она описала в «записках девицы-кавалериста» (в 1838 г.). В литературе она была известна под именем Александрова…»

Примечание издателя цитируемого источника: В сороковых годах появились «Записки Дуровой», в которых она описывала свою бурную, полную подвигов жизнь, и которые пользовались огромным успехом.

Память о храброй женщине оживили романы Мордовцева и Соколова, читавшиеся нарасхват, но потом забытые. Несколько лет назад Л.А.Чарская своею повесть для юношества «Смелая жизнь», посвящаемою подвигам Дуровой, произвела восторг среди юных читателей и читательниц. Кроме того, кратко изложил странную историю жизни Дуровой Виктор Русаков в своей книге «Замечательные русские девушки» а А.Скрин облек описание подвигов кавалерист-девицы в форму героической поэмы. В 1912 г. появилось новое исследование «Кавалерист-девица, штабс-ротмистр Александр Александрович (Надежда Андреевна Дурова)», изд. «Вест. русск. конницы», принадлежащее перу А.Сакса, Полковника Уланского полка, в котором в свое время служила Дурова.

Чарская Л. Смелая жизнь:

Сакс А. Кавалерист-девица Штабс — Ротмистр Александр Андреевич Александров (Надежда Андреевна Дурова).

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Сакс А. Кавалерист-девица Штабс — Ротмистр Александр Андреевич Александров (Надежда Андреевна Дурова). С приложением 17 рисунков и документов. Издание журнала «Вестник русской конницы». СПб., Т-во Р.Голике и А.Вильборг., 1912

Книга полковника 5-го Уланского Литовского полка Алексея Александровича Сакса составлена по документам и материалам музея уланского Литовского полка, а так же на основании публикаций о Надежде Андреевне и архивных документов, которыми располагал автор. Среди дореволюционных исследований, посвященных Надежде Андреевне Дуровой это, пожалуй, одна из наиболее приближенных к исторически-достоверному изложению биографических публикаций. Автор, не ограничиваясь Записками самой Надежды Андреевны привлекает публикации, состоявшиеся в период до 1912 года, архивные документы, находящиеся в распоряжении музея уланского Литовского полка, в котором служила прославленная кавалерист-девица.

Первоначально, исследование печаталось в журнале «Вестник русской конницы» (1911 г. №№ 17-24), затем в 1912 году вышло отдельным оттиском.

Сканированный вариант данного издания также можно найти в открытом доступе на некоторых интернет ресурсах, поэтому я посчитал излишним приводить пространные отрывки из него, хотя некоторые изображения из данного, весьма оригинального исследования мы здесь решились опубликовать. Так же практически полностью публикуем заключительные фрагменты этой небезынтересной работы, посвященные жизни Н.А.Дуровой после увольнения от военной службы, в том числе – в Елабуге.

Стр.47: «По выходе из печати «Кавалерист-Девица», Надежда Андреевна поднесла экземпляр, при Всеподданейшем письме, Государю Императору Николаю I и одновременно второй экземпляр своих Записок Дурова поднесла Государыне Императрице Александре Федоровне. Всеподданнейшее письмо и книги Надежда Андреевна вручила военному министру генерал-адъютанту  графу Чернышеву, 20-го декабря 1836 года, это письмо представлено было Императору Николаю I графом Чернышевым»:

Стр.52-62:

«В провинции, как мы уже раньше говорили, Надежда Андреевна несколько раз меняла свое место жительства. Некоторое время она провела в Елабуге, где ее брат Василий Андреевич был городничим, затем переехала с ним в Сарапул. А затем, после смерти Василия Андреевича в Кунгуре, где он тоже был городничим, Дурова вновь переехала в Елабугу, где прожила до конца своих дней. В Елабуге, куда Надежда Андреевна окончательно переехала в 1640 г., в сопровождении верного слуги Степана, ее скоро все узнали и полюбили, конечно, под именем отставного штабс-ротмистра Александра Александрова, так как называть ее женским именем означало нанести ей глубокую обиду. Поселилась она со своим слугою в небольшом домике и жила очень скромно. Кроме пенсии, она, кажется, не имела никаких средств или очень незначительные. Распоряжаться деньгами не умела так же в старости, как не умела и смолоду. Надежда Андреевна была очень добрый, отзывчивый человек и отдавала просящему свою последнюю копейку. Пользуясь ее добротой и зная ее дружбу со стариком Ерличем, городничим города Елабуги, просители непрерывно обращались к ней устно и письменно, прося ее защиты и заступничества по самым различным вопросам, и Надежда Андреевна или шла сама к Эдуарду Осиповичу Ерличу, или писала ему записочки, ходатайствуя за многочисленных и разнообразных посетителей…

Первые годы своего пребывания в Елабуге Дурова бывала в обществе, играла в карты, даже танцевала, всегда, конечно, за кавалера, но у себя не принимала. Рассказывают, что участвовала она в танцах до 74 лет, но последние годы жизни она все меньше и меньше стала бывать у знакомых. По прежнему она всегда ходила в мужском платье, т.е. в сюртуке или фраке с солдатским Георгием в петлице, на голове носила летом фуражку, зимой папаху. Пока силы ей позволяли, она, как и смолоду, любила прогулки до глубокой старости…. В Елабуге она совершала длинные прогулки пешком, и одной из самых любимых была прогулка к старой развалившейся башне татарских времен, от которой открывается вид на г.Елабугу и известной под названием «Чертово Городище». Вся Елабуга знала и уважала причуду Надежды Андреевны, и все, включая уличных мальчишек, пополнявших ее коллекцию кошек и собак, обращались к ней не иначе, как «ваше Высокоблагородие». Живость, решительность и вспыльчивость, при большой доброте и отзывчивости, до конца оставались отличительными чертами ее характера, но, как ни старалась Надежда Андреевна забыть сама и заставить других забыть о том, что она женщина, как ни относилась пренебрежительно в своих «Записках» к стараниям в детстве выработать из нее примерную девушку, опытную во всех женских рукоделиях, все же женская нотка где-то таилась в глубине ее существа и, на старости лет она вновь стала заниматься иногда рукоделием. Так, в музее уланского Литовского полка хранятся вышитая шерстями скатерть, картина по канве, изображающая Наполеона, и бисерный кошелек ее работы. Положим, она, вероятно, утешалась мыслью, что всегда были и будут мужчины, занимающиеся вышиванием и вязанием. Так мирно и тихо, среди скромной обстановки маленького городка, с верным своим Степаном, среди призреваемых ею животных, пережив многих друзей и родных, дожила свой век лихая и блестящая «Кавалерист-Девица», участница многих сражений, лично известная Императору Александру I, принявшему ее под свое покровительство и назвавшему ее Своим Именем, ординарец Кутузова. Умерла Надежда Андреевна 83 лет, 21 марта 1866 года. По желанию покойной, ее положили в гроб в том мужском платье, которое она носила в течение 60 лет с самого поступления на службу в 1806 г. Она выразила желание, чтобы ее отпевали, как раба божия Александра, но священник нашел это неудобным и на отпевании поминал рабу Божию Надежду.

В это время в Елабуге квартировал бывший 8-й резервный пехотный батальон, по которому был отдан следующий приказ:

От 23-го марта 1866 года за № 82 (Архив при Управлении воинского начальника в г.Елабуге, Вятской губ. «Книга приказаний бывшего 8-го пехотного резервного баталиона за 1866 год»):

«Завтрашнего числа, по случаю предания тела умершего отставного штабс-ротмистра Литовского Уланского полка Александра Александрова, назначается сборная команда по 10 человек из роты и 2 унтер-офицера с ружьями и в амуниции под командой капитана Панкратьева; кроме того, по 2 унтер-офицера из рот для несения гроба; для несения же ордена Георгия назначается подпоручик Казанский. Вынос из квартиры будет в 9 часов утра, а также быть хору музыкантов. Командир баталиона подполковник Семенов.»

По рассказам очевидцев, провожающих покойную было немного, потому что вынос был сделан очень рано и потому, что она последние годы прожила так замкнуто и пережила стольких старых друзей, что большинству жителей города Елабуги она стала почти чужою. Одна хорошая знакомая Надежды Андреевны поставила на могиле ее скромный памятник-плиту. С течением времени эта плита обросла мхом и травой, а надпись занесло песком. Знакомые Надежды Андреевны кто умер, кто уехал из Елабуги и, может быть, забылось бы и само место, где покоится «Кавалерист-Девица»[1], если бы в 1890 году не нашелся в Елабуге один мещанин Фадихин, который, как он как-то выразился: «по старой памяти к знаменитой некогда воительнице», очистил плиту от земли и восстановил надпись, прибавив только к ней слова: «А поновил Фадихин Ф.П.».

В 1901 году 14-й драг. Литовский полк, во времена Дуровой Литовский уланский, и с 1907 года вновь получивший свое прежнее наименование Литовского уланского, узнав о печальном состоянии могилы своего бывшего однополчанина, накануне столетнего своего юбилея, соорудил при содействии двух граждан г. Елабуги, гг. Н.И. и Ф.В. Стахеевых новый памятник, открытие и освящение которого было 11-го октября 1901 года.

Сначала телеграммой, а затем и нижеследующим отношением сообщил Елабужский уездный исправник Глашонин в 14-й драгунский, ныне уланский Литовский полк, от 12-го октября  1901 года за № 1589 об освящении памятника на могиле Надежды Андреевны Дуровой.

«В дополнение к телеграмме от 11-го сего октября, имею честь уведомить 14-й драгунский полк, что 11-го сего октября, в 12 час. дня, на городском кладбище, на могиле штабс-ротмистра Надежды Андреевны Дуровой-Александрова состоялось торжественное открытие памятника протоиреем городского собора Вечтомовым, в сослужении с соборным духовенством и приходских церквей, при участии соборного хора певчих и большом стечении народа, по открытии памятника, на могиле была совершена, при колокольном звоне с кладбищенской церкви, панихида по почившей с провозглашением ей вечной памяти; после панихиды и по снятии занавесы с памятника, воинскою командою произведено из ружей три залпа, а оркестром военной музыки исполнен гимн «Коль Славен».

Памятник был окроплен святой водой, после этого воинским начальником полковником Занфировым и городским головой Башкировым произнесены речи о личности и заслугах Дуровой. К панихиде были приглашены (прилагается экземпляр приглашения) все начальствующие отдельных учреждений и представители городских сословий. Обществом города возложен на памятник металлический венок с надлежащей надписью. С памятника и могилы Дуровой в непродолжительном времени будет снята фотография, экземпляр которой почту долгом препроводить в полк. И.д. уездного исправника Глашонин».

 

Текст пригласительного билета:

«11-го сего октября, в 12 ч. дня, на могиле штабс-ротмистра Надежды Андреевны Дуровой-Александрова, на городском кладбище, протоиреем городского собора о.Вечтомовым, в сослужении с соборным духовенством и приходских церквей, при участии соборного хора певчих, по случаю открытия памятника, имеет быть совершена панихида по почившей Дуровой-Александрове, с провозглашением вечной памяти, во время которого будет произведено воинскою командою три залпа. По окончании панихиды и снятии занавесы с памятника, во время исполнения оркестром духовой музыки гимна «Коль Славен» памятник будет окроплен св. водою, после чего представителями отдельных ведомств произнесется слово о личности Дуровой-Александрова.

К панихиде приглашаются все начальствующие отдельных учреждений и представители городских сословий. перед панихидой начнется благовест в кладбищенской церкви».

——————

К столетнему юбилею Литовский уланский полк в 1903 г. собрал при полковом музее небольшую коллекцию памяти Надежды Андреевны – штабс-ротмистра Александрова, состоящую из ее портретов, автографа, сочинений и рукоделий, копий с документов, относящихся к ее служебной карьере и литературы о ней. Этой коллекцией мы и пользовались, главным образом, при нашей работе, имеющей целью в великую годину напомнить соотечественникам о скромной, но интересной и оригинальной участнице 12-го года, в свое время известной, но затем исчезнувшей и многие лета пребывавшей в полном забвении. Может быть, наш скромный труд вызовет в чьей нибудь памяти полузабытые воспоминания, и появятся какие-нибудь новые данные, относящиеся к жизни и деятельности Надежды Андреевны Дуровой-Александрова. Если это случится, то мы может только повторить еще раз то, что уже сказали в начале нашего труда: всякие новые  данные, всякие указания и дополнения к биографии будут приняты с радостью однополчанами уланами Литовцами. Будем считать свой труд не напрасным, раз нам удалось вызвать из тьмы забвения и вновь обратить внимание общества на оригинальную фигуру №кавалериста-Девицы» Дуровой – штабс-ротмистра Александрова, нашего однополчанина Литовца, боевого товарища…..

Полковник Сакс.

 

[1] Как и случилось позднее, в годы богоборческой власти коммунистов., — В.Б.

Читать в формате doc.

ОРИГИНАЛЬНОЕ ИЗДАНИЕ В ФОРМАТЕ PDF.

 

Зарин А.Е. Женщины героини в 1812-м году. М., типография И.Д. Сытина, 1912 — Дурова Н.А.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Зарин А.Е. Женщины героини в 1812-м году. М., типография И.Д. Сытина, 1912  стр.28-32

Н.А.Дуровой посвящена IV глава этой небольшой книги, приведенная здесь в полном объеме.

IV.

Кавалерист-девица.

Девушка, посвятившая себя военной службе и отличившая ся на войне 1812 года, принадлежит к иному роду женщин-героинь. В то время, как те, о которых рассказано выше, обратились в воинов из жажды мести, из ненависти к врагу, эта девушка сделалась воином по своему влечению.

____________

В 1908 году до Государя Александра I дошли слухи, что  в рядах его войска, бывшего в походе в 1807 году, находилась девушка, дочь ирбитского дворянина, Надежда Андреевна Дурова. Государь приказал навести справки, и оказалось, что в конно-польском полку служит в качестве товарища (так тогда называли юнкеров) некий Александр Дуров, дворянин. Государь выразил желание его видеть. Молодой юнкер оказался девицею, но  Государь сохранил ее тайну и разрешил продолжать службу.

Отец Дуровой был гусаром Ахтырского полка, а мать – малороссиянкой Полтавской губернии. Бравый гусарский офицер женился увозом на влюбившейся в него хохлушке, и отец вначале проклял непокорную дочь. от этого брака родилась у них девочка Надежда. Мать почему-то сразу возненавидела ее. Однажды, следую за эскадроном своего мужа в карете, молодая женщина в припадке ярости выбросила нелюбимую дочь из окошка на дорогу. Отец поднял девочку, взял ее на седло и поручил несчастного ребенка заботам своего вахмистра, который и стал воспитателем маленькой Дуровой.

Читать далее:

Шляпкин И.А. Из неизданных бумаг А.С. Пушкина. СПб, Типография М.М. Стасюлевича, 1903 — Переписка с Дуровой Н.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Шляпкин И.А. (Профессор Императорского С.-Петербургского Университета) Из неизданных бумаг А.С. Пушкина. СПб, Типография М.М. Стасюлевича, 1903 стр.238-240, 267-270, 286-287

 

Стр.238-240

Н.А.Дурова (Александрова).

7-го июня 1836-го года.

Имя, которым вы назвали меня, милостивый государь, Александр Сергеевич, в вашем предисловии, не дает мне покоя! нет ли средства помочь етому горю? Записки хоть и напечатаны, но в свет еще не вышли, публика ничего о них не знает и так не льзя ли зделать  таким образом: присоединить их к тем что сегодня взяли у меня, издайте все вместе от себя и назовите: своеручные записки русской амазонки известной под именем Александрова. Что получите за эту книгу разделите со мной пополам, за вычетом того, что употребите на напечатание. Таким образом вы не потеряете ничего через уничтожение тех листов где вы называете меня именем от которого я вздрагиваю как только вздумаю что 20-ть тысяч уст его прочитают и назовут. Угодно ли вам мое предложение? не опечаливайте меня отказом.

Когда покажете царю мои записки скажите ему просто что я продаю их вам, но что меня самого здесь нет; непостижимый страх овладевает мною при мысли о нашем Государе! Может быть он и напрасен но я не могу управится с каким то неприятным предчувствием. В ожидании ответа вашего остаюсь истинно почитающий вас Александров.

Письмо написано на белой бумаге большого почтового формата in4, с вытесненным вензелем, с короною в лавровом венке. нижний угол второй половины листа оборва. дата внизу письма на третьей странице.

Надежда Александровна[1] Дурова (1790-1866), 1808 г. вступила волонтером, под именем Александра Андреевича Александрова, в военную службу и вышла в отставку в 1817, с чином штаб-ротмистра и георгиевским крестом. (Кн. Н.Н.Голицын, Биографический словарь русских писательниц. СПб., 1889, стр. 88-89). Хорошая биография ее написана Е.С.Некрасовой (Ист. Вест. 1890 № 9, стр. 584-612), хотя побудительные причины к побегу из дома, излагаемые Е.С.Некрасовой (стр.594), освещаются из писем Д.В.Давыдова совершенно с другой стороны. Пушкин чрезвычайно интересовался ее воспоминаниями, из которых отрывки были напечатаны в Современнике 1836 г., № 2, стр. 53-132, с предисловием самого Пушкина: «Удостоенные ее доверенности мы будем издателями ее любопытных записок. С неизъяснимым участием прочли мы призрения женщины столь необыкновенной… Надежда Александровна[2] (!) позволила нам  украсить страницы Современника отрывками из журнала веденного ею в 1812-1813 году». (Соч. V, 297-298). 11 мая 1836 г. Пушкин писал жене: «Что записки Дуровой? пропущены ли цензурою? они мне необходимы. Без них я пропал» (Соч. VII, 401). История отношений Пушкина к Дуровой, предложившей купить свои записки еще 5 августа 1835 года, отчасти изложена покойным Л.Н. Майковым в примечании к письму Пушкину 1836 года (Пушкинский сборник в память столетия дня рождения поэта, СПб, 1899, стр. VIVIII, Русский Архив, 1880, II, стр.515-518). Первые письма Александрова к Пушкину относятся к 30 сентября 1835 г.: «Некто Мамышев в Гатчине получил рукопись (три тетрадки) записок и теперь ему написано переслать их Александру Сергеевичу». 6 января Дурова спрашивала Пушкина, «угодно ли ему взять» рукопись, уже переданную поэту Мамышевым (Русск. Вестник 1899 г., № 6 стр.394, ст. Г.Л.Георгиевского). В следующем письме (17 февраля 1836 г.) Александров пишет, что получил свои записки и сам летом приедет с ними в СПб.. а пока брат ее посылает Пушкину Записки 1812 года (т.е. те. что напечатаны в Современнике). Затем следует наше письмо. Каким именем назвал Пушкин Дурову, которое ей было так неприятно, сказать трудно: статья в Современнике озаглавлена: Записки Н.А.Дуровой, издаваемые Пушкиным и далее есть фраза «корнет Александров был девица Надежда Дурова» более имен не встречается. На наше письмо Пушкин отвечал (вероятно в июне»: Вот начало ваших записок. все экземпляры уже напечатаны и теперь переплетаются. Не знаю, возможно ли будет остановить издание. Мнение мое искреннее и бескорыстное — оставить все как есть. Записки Амазонки как-то слишком изыскано, манерно. напоминает немецкие романы. Записки Н.А.Дуровой просто, искренно и благородно. Будьте смелы – вступайте на попроище литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило. Полумеры никуда не годятся. Дом мой к вашим услугам. На Дворцовой набережной, дом Баташева, у Прачншного мосту. (Соч. VII, 408, также Рус.Архив 1872 № 1 стр.199-202). 24 июня 1836 г. Дурова просит возвратить «своеручные записки теперь же» для снятия копии и затем печатать, как Пушкин найдет лучше: «без этого неодолимого желания привлечь на свои Записки сияние вашего имени, я давно бы нашел людей, которые купили бы их или напечатали в мою пользу». Дальше идет просьба съездить на маневры и показать записки Государю. Пушкин отвечал в конце июня письмом, напечатанным Майковым (по старой копии, так как подлинник неизвестен). 31 июля, когда № 2 Современника с отрывком Записок уже вышел, Дурова требует свои «листочки» и начинает печатание Записок (вероятно с 1 июля), которые, получив цензурное разрешение 22 сентября 1836 г. выходят в свет под заглавием: Кавалерист-девица. Происшествие в России. Издал Иван Бутовский. СПб, военной типографии 1836 г. Издание первой части приветствует Пушкин заметкой в отделе «Новые книги, вышедшие с октября месяца 1836 года». (Современник № IV, стрю308, ценз. разрешение 11 ноября), и обещает по выходе последнего тома дать подробный разбор книги, замечательной по всем отношениям (Соч. V, 348). 22 декабря Дурова посылает вторую часть свои Записок и жалуется на то, что напрасно надеялась не цензорскую милость (Рус. Архив, 1880, т.II, стр.518). Хлопоты Пушкина были известны и А.И. Тургеневу, но он относился к запискам Дуровой презрительно: «на Дуровой не далеко уедешь. Журналу нужна свежесть» (Ост. Арх. III, 328).

 

Стр. 267-270

Д.В. Давыдов[3]

10 августа (1836) Маза.

Ты по шерсти погладил самолюбие мое отыскать Бог знает где и прозу и стихи Арно, о которых я и знать не знал. Жалею, что перевод мой недостоин благосклонности и мадригала покойного академика. Этот перевод ужасно плох, так плох, что в издании стихотворений моих я не смел его поместить.

Дурову я знал потому, что я с ней служил в арьергарде во все время отступления нашего от Немана до Бородина. Полк в котором она служила был всегда в арьергарде, вместе с нашим Ахтырским гусарским полком. Я помню что тогда поговаривали, что Александров женщина, но так, — слегка. Она очень уединена была и избегала общества столько, сколько можно избегать его на биваках. Мне случилось однажды на привале войти в избу вместе с офицером того полка, в котором служил Александров, именно с Волковым. Нам хотелось напиться молока в избе, (видно плохо было что за молоко хватались – вина не было ни капли). Там нашли мы молодого уланского офицера, который только что меня увидел, встал, поклонился, взял кивер и вышел вон. Волков сказал мне: это Александров, который, говорят, женщина. Я бросился на крыльцо – но он уже скакал далеко. Впоследствии я ее видел во фронте, на ведетах, словом во всей тяжкой того времени службе, но много ею не занимался, не до того было, чтобы различать мужеского или женского она роду; эта грамматика была забыта тогда.

В записках ее есть некоторые противоречия и недосмотры; например: 1-е она говорит Кутузову что служила уже в Прусскую войну, отличилась и храбрость ее заметил Гр. Буксгевден, а в твоем предисловии к запискам ее сказано, что она вступила в службу в 1808 году. То или другое несправедливо. Прусская война началась в декабре 1806 года и продолжалась 1807 год до 8-го июня, а гр. Бугсгевден был отозван в начале оной и вряд ли был лично в деле; был в деле один из его корпусов, корпус Дохтурова под Голомином, не более; разве Бенингсен заметил ее храбрость, это другое дело; но и тут все таки следовало бы для того войти в службу 1806 году, а не в 1808-м.

2-е. В записках сказано что бригадный командир Литовского уланского и Новороссийского драгунского полков был ген. К…. не правда – был ген.-майор гр. Сиверс.

  1. Она говорит, стр. 60 – «сама поехала на гору к стенам монастыря чтобы сменить главный ведет» — за то что в ночное время барышня корнет Александров поместил ведет на горе, за то можно было бы ему сказать дурака. Ночные ведеты становятся под горой имея ее впереди себя. как бы небо ни было темно в ночное время, оно все таки светлее самой горы и всякого человека или лошади на верх ее вошедших, и потому этот человек или лошадь или чтобы то ни было немедленно оказываются от выпечатления себя на горизонте уступающим им чернотою…. Желательно прочесть ту часть ее Записок, в которой открывает она причину побудившую ее идти в солдаты, вступление ее на службу и первые месяцы ее службы; — есть ли эта часть?…

 

Стр. 286-287

Д.В. Давыдов[4]

13 октября (1836) Москва

Я совсем переселился в Москву; живу в собственном доме на Пречистенке (бывшем доме Бибиковой)….

Я ездил с собаками в Пензенской губернии с старинным моим подкомандующим 1812 года Бекетовым и разговорясь о Дуровой, он мне рассказал причину ее рыцарства. Бекетов дружен с Литовского уланского полка поручиком Григорьем (в подлиннике – Грирьем) Шварцоим (которого и я хорошо знал и который теперь Генерал-Майором). Этот Шварц служил прежде в Генеральном Штабе и был на сьёмке в казанской Губернии. Дурова в него влюбилась и когда переместили его на Дон, она бежала из родительского дома вслед за ним. К несчастию ее, Шварца перевели тогда в Литовский уланский полк, который стоял тогда на Волыни. Она поскакала в Волынь и приехавши в Бердичев, так истратилась в деньгах что приходило ей умирать с голоду. В это время вербовали в Мариопольской гусарский полк (который был тогда вербованный полк), и она надев мужское платье завербовалась в гусары чтобы не умереть с голоду. Прослужа несколько месяцев гусаром, тогда только узнала она о местопребывании Литовского уланского полка и перепросилась в оный; — вот ее начальные похождения. Поцелуй от меня Вяземского и жуковского.

Денис Давыдов.

 

[1] «Александровна» — опечатка источника в отчестве Надежды Андреевны, — В.Б.

[2] И вновь ошибка, хотя в оригинале предисловия Пушкина к Запискам отчество Надежды Андреевны соответствует истинному, — В.Б.

[3] Фрагмент письма Д.В.Давыдова А.С. Пушкину в части, касающейся Н.А.Дуровой

[4] Письмо Д.В.Давыдова А.С.Пушкину. Комментарий к письму не помещаем, поскольку он не имеет прямого отношения к предмету настоящего исследования, — В.Б.

Нижегородские ведомости (отдел неофициальный). 7 ноября 1901 г — о открытии памятника Дуровой Н.А.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Нижегородские ведомости (отдел неофициальный). 7 ноября 1901 г. № 45 стр.8

ЕЛАБУГА. 11-го октября в Елабуге проходило торжество открытия надгробного  памятника известной героине 1812 г., кавалерист-девице Надежде Андреевне Дуровой Александрову. В 12 часов дня, при стечении довольно многочисленной публики, духовенством всех церквей города была отслужена на могиле покойной панихида, по окончании которой местною воинскою командою было сделано три ружейных залпа. После этого, под звуки оркестра военной музыки, исполнявшего «Коль славен наш Господь» спала завеса и памятник был окроплен св. водою. Говорились речи. Местный воинский начальник прочел краткую биографию Дуровой и очертил ее военную деятельность, а городской голова, возложивший от лица граждан гор. Елабуги металлический венок на могилу покойной, коснулся ее литературной деятельности и жизни в гор. Елабуге, где она поселилась после своих военных подвигов, прожив сначала некоторое время в Сарапуле.

Военная деятельность ее хорошо известна. С 1836 г. начинается литературная деятельность Дуровой и оканчивается 1840 г. Она несколько раз приезжала в Петербург, встречалась и переписывалась с А.С. пушкиным, который напечатал в «Современнике» ее первое литературное произведение «Записки» (1836 г.). Перечисли прочие труды ее в хронологическом порядке:

1) «Девица-кавалерист». Присшествие в России. 2 ч. Изд. И.Бутовского. СПб. 1836 г.

2) «Елена Т-ская красавица». Рассказ, напечатанный в «Библ. для чт.» за 1837 г.

3) «Год жизни в Петербурге или невыгоды третьего посещения» 1838 г.

4) «Граф Маврицкий» «Библ. для чт.» 1838 г.

5) «Гудишки» Роман в 4 част. 1839 г.

6) «Серны ключ», черемисская повесть (Сто русских литераторов, т.1). 1839 г.

7) «Павильон» Повесть. Отеч. зап. за 1839 г.

8) «Клад» (повесть). 1840 г.

9) «Ярчук, собака – духовидец» (повесть) 1840 г.

10) «Уголь» (повесть). 1840 г.

Надгробный памятник Дуровой, сооруженный на средства 14-го Литовского драгунского (прежде уланского) полка, в котором служила покойная, и двух граждан гор. Елабуги (И.И. и Ф.В. Стахеевых), сделан из темно-зеленого тверского гранита и окружен железною решеткою. Стоимость его около 525 руб. На медной доске с лицевой стороны выгравированы эмблемы полка и слова:

Надежда Андреевна Дурова.

По повелению императора, Александрова, Корнет-Александров, кавалер Военного Ордена.

Движимая любовью к родине поступила в ряды Литовского уланского полка. Спасла офицера, награждена Георгиевским крестом.

Прослужив 10 лет в полку, произведена в корнеты и удостоена чина штабс-ротмистра.

Родилась в 1783 г. Скончалась в 1866 г.

Мир ее праху!

Вечная память в назидание потомству ее доблестной души

(правописание подлинника).

 

Кутше Н.И. К открытию памятника Дуровой-Александрову. Историко-литературный журнал. Том LXXXVI. Декабрь 1901.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Кутше Н.И. К открытию памятника Дуровой-Александрову. Историко-литературный журнал. Том LXXXVI. Декабрь 1901. СПб., Типография А.С.Суворина, 1901 стр.1117-1123

К открытию памятника Дуровой-Александрову

В небольшой биографической заметке, под заглавием «Дуров-Александров», напечатанной в мартовской книжке «Исторического Вестника» 1894 г., я упоминал, что один из граждан города Елабуги, П.К.У., намерен был поставить  на могиле  Дуровой ее мраморный бюст. К сожалению, он не успел привести своей мысли в исполнение – смерть унесла его в могилу.

Но вот 14-й Литовский драгунский (прежде уланский) полк, в рядах которого Дурова сражалась под Смоленском и Бородиным, узнав о неприглядном положении могилы Дуровой, ассигнует 200 рублей и просит елабужского исправника привести в порядок могилу и поставит приличный памятник. Благодаря пожертвованию граждан  г.Елабуги, И.И. и Ф.В. Стахеевых, сумма на устройство памятника достигла 525 рублей. Помощник исправника, г.Андреев, бывший офицер, принимал в этом самое живое участие, лично ездил в Нижний Новгород и заказал памятник.

11 октября, в 12 часов дня, звон колокола в Троицкой церкви возвестил жителям г.Елабуги о начале скромного торжества. Несмотря на небольшой ветер, погода была прекрасная. Солнце ярко светило. Улицы нашего небольшого города покрылись идущими и едущими. Все спешили помолится за покойную. Многие знали ее лично или по рассказам. После панихиды, отслуженной духовенством всех церквей города, при пении хором соборных певчих «Вечная память», раздался ружейный залп местной воинской команды, и завеса, покрывавшая памятник, спала. Залп прогремел еще дважды. Военный оркестр духовой музыки исполнил «Коль славен наш Господь»; в это время духовенство окропило памятник святою водою. Какая-то старушка, стоявшая около меня, тихо всхлипнула и произнесла: «Упокой, Господи, ее душеньку в селениях праведных». Может быть, Дурова помогла в чем нибудь этой старушке или ее родным. Кто не знает в Елабуге доброй и отзывчивой души Дуровой, которая делилась последним и ходатайствовала нередко за обиженных перед городничим Ерличем, который иногда прятался от нее, чтобы отделаться от надоедливых просьб?

Памятник из темно-зеленого тверского гранита сделан просто, но красиво. Он окружен железною решеткою, украшенною венками из искусственных цветов. У подножия его возложен металлический венок от жителей г.Елабуги. На медной доске с лицевой стороны памятника выгравированы эмблемы полка и следующая эпитафия:

Надежда Андреевна Дурова.

По повелению Императора Александра, Корнет Александров,

Кавалер Военного Ордена.

Движимая любовью к родине,

поступила в ряды Литовского Уланского полка.

Спасла офицера, награждена Георгиевским крестом.

Прослужив 10 лет в полку,

произведена в Корнеты и удостоена чина

Штабс-Ротмистра.

Родилась в 1783 году. Скончалась в 1866 году.

Ми ее праху!

Вечная память в назидание потомству

Ее доблестной души[1].

Говорились речи. Елабужский воинский начальник, полковник Занфиров, сообщил краткие биографические сведения о Дуровой, как о воине, о ее подвигах в прусской компании, во время войны 1812 года, наградах, которые она получила, и о том милостивом внимании, какого она удостоилась со стороны императора Александра I.

Городской голова Башкиров указал на Дурову, как на явление феноменальное, коснулся ее литературной деятельности и скучной, однообразной жизни в г.Елабуге за последнее время ее жизни.

Дурова заслуживает удивления даже в наше время, богатое эксцентричными личностями. Едва ли можно объяснить явление ее воспитание, семейными неурядицами и счастливым стечением обстоятельств. Нет, Дурова – сложная психическая натура; она имела исключительный характер и необыкновенную энергию. Всю жизнь свою, до самой глубокой старости, она постоянно чем нибудь была занята, трудилась и работала, насколько ей позволяли силы.

Ей было уже за 50 лет, когда она выступила на литературном поприще, и Пушкин благословил ее словами: «Будьте смелы, выступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило. Полумеры никуда не годятся»[2]. Печатая ее первое литературное произведение (отрывки из ее «Записок»), он предпосылает несколько лестных для ее самолюбия строк: «С изумлением мы увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют пером быстрым, живописным и пламенным».

Белинский, прочитав в «Современнике» статью: «Записки Н.А.Дуровой, издаваемые А.Пушкиным», удивляется, что она написана таким хорошим языком, и кем-же? – женщиною. «Если это мистификация», говорит он, «то, признаемся, очень мастерская; если подлинные записки, то занимательные и увлекательные до невероятности»[3].

Когда вышли в свет  первые произведения Дуровой, то Белинский, разбирая «Записки Александрова» (Дуровой), вышедшие в 1839 году в дополнение к «Девице-Кавалеристу», с восторгом отзывается об ее произведении: «Что за язык, что за слог у Девицы-Кавалериста! кажется сам Пушкин отдал ей свое прозаическое перо, и ему-то обязана она этою мужественной твердостью и силою, этою яркою выразительностью рассказа, всегда полного, проникнутого какою-то скрытою мыслию»[4].

Повесть «Павильон», лучшее произведение Дуровой, Белинский защищает от нападок критиков противного лагеря. «Сын Отечества» называет фабулу рассказа этой повести «неестественным нравственным уродством, а уродство – не принадлежность искусства изящного». Белинский находит, что повесть «очень растянута, без чего ей не было бы цены, не как художественному произведению, но как в высшей степени мастерскому рассказу истинного события. Глубокое и резкое впечатление производит этот рассказ, за исключением обилия подробностей и некоторой растянутости, так энергически и с таким искусством  изложенный»[5].

Так же благосклонно встречает он и черемисскую повесть автора «Серный ключ».

Большая часть сочинений Дуровой имеет биографическое и отчасти историческое значение, как свидетельство очевидца военных событий своего времени. В них Дурова переживает свою молодость, лица и события снова проносятся перед нею; картины, рисуемые ею, рельефны, ярки и нередко художественны, язык отличается меткостью и силою.

Но вот она вступает в область вымысла, несбыточных фантазий, всяких нелепостей и чертовщины, — и рассказ запутан, неестественен, мысли никакой. Яркий талант ее блеснул метеором и рассыпался в прах. Появление повести Дуровой «Ярчук, собака-духовидец» вызвало горькое разочарование со стороны Белинского: «И вот наша современная литература! В куче книг видите вы одну с именем автора, которого первые сочинения обнаруживали замечательное дарование, с жадностью хватаетесь за нее, — и что же? прочитываете две-три страницы и бросаете… Нет ничего тяжелее обманутых ожиданий»[6]. Упрек резкий, но справедливый. Дурова последнее время своей литературной деятельности писала много, торопливо, не отделывала, не вынашивала своих произведений. Подражая рассказам Гофмана, она просмотрела в них глубокий смысл, поэтическое олицетворение их природы, их жизненность. Рассказы Гофмана и теперь прочтутся с  удовольствием, а сочинения Дуровой вызовут скуку, утомление и не всякий осилит ее рассказы до конца.

Трудно сказать, какие причины заставили ее бросить перо, бросить так, что она потом ни разу не делала попыток, как это положительно известно, не любила впоследствии говорить о своей литературной деятельности и не берегла своих рукописных сочинений, которые лакей ее раздавал знакомым, а она не обращала внимания.

Может быть, это происходило от некоторых странностей характера (многие из рода Дуровых отличались странностями) но скорее всего, наступила реакция после бурной военной  жизни и усиленных литературных трудов, энергия и живость сменились апатией и равнодушием.

Дурова не оставила следа в истории развития русской литературы, и имя ее не занесено ни в один учебник по словесности. Многие с удивлением спрашивают: «разве она что нибудь написала?». Об ее военных подвигах часто знают по слухам или по роману Мордовцева «Двенадцатый год», в котором, кстати сказать, личность ее слишком идеализирована, и некоторые подробности ее жизни не согласны с действительностью.

Приводим список сочинений Дуровой в хронологическом порядке:

1) «Записки Н.А.Дуровой» («Современник», 1836 г., т. II)/

2) «Девица-кавалерист. Происшествие  в России» 2 ч., издал Иван Бутовский. СПб., 1836 г. Отрывки из этого произведения и помещены А.С. Пушкиным, в «Современнике» в виде «Записок».

3) «Елена Т-ская красавица». Рассказ Александрова (Библиотека для чтения», т.XXIII, 1837 г.).

4) «Год жизни в Петербурге, или невыгоды третьего посещения» Соч. Александрова. СПб., 1838 г.

5) «Граф Маврицкий» Александрова (Девица-кавалерист). Напечатано в «Библиотеке для чтения» за 1838 г., т. XXVII.

6) «Гудишки». Роман в 4-х част., сиочн. Александрова. СПб., 1839 г.

7) «Записки» — дополнение к «Девице-кавалеристу». 1839 г.

8) «Серный ключ» (черемисская повесть). Александрова. Напечатена в сборнике Смирдина «Сто русских литераторов», т.I, 1839 г.

9) «Павильон» Александрова («Отечественные записки» за 1839 г., т.I).

10) «Клад». Соч. Александрова. СПб., 1840 г.

11) «Ярчук, собака духовидец» Соч. Александрова. СПб., 1840 г.

12) «Угол». Соч. Александрова. СПб., 1840 г.

Если считать «Записки» и «Девицу-кавалерист» за одно произведение, то Дурова напечатала всего 10 сочинений. Большинство журналов, издаваемых в то время, помещало о них свои рецензии. Кроме вышеупомянутых отзывав А.С. Пушкина, Белинского и «Сына Отечества» (о повести «Павильон»), роман «Гудишки», повести «Угол», «Клад», «Ярчук» — разобраны в «Библиотеке для чтения» за 1839 и 1840 г., а «Год жизни в Петербурге» в «Современнике» за 1838 год.

Со времени смерти Дуровой-Александрова и до настоящего времени напечатано несколько биографий и библиографических заметок о ее жизни, в которых иногда касаются и ее литературных трудов.

1) «К биографии девицы-кавалериста». Сост. Н.Д. «Голос» 1863 г.,  № 346.

2) «Надежда Андреевна Дурова». Биографический очерк. «Вятск. Губернск. Ведом.» за 1866 г., № 28.

3) «Заметка о похоронах Надежды Андреевны Дуровой» «Вятск. Губ. Вед.» за 1866 г., № 40.

4) «Некролог Дуровой». «Иллюстрир. Газета» В.Зотова, 1866 года.

5) «О смерти Дуровой  и указ об отставке штабс-ротмистра Александрова-Дурова» «Весть» за 1866 г.

6) «Письма А.С.Пушкина к Дуровой». «Русский Архив» за 1872 г., стр. 2043.

7) «Девица-кавалерист» «Русский Архив» за 1872 г. стр. 2043.

8) «Русские женщины нового времени» Д.Мордовцева. СПб, 1874 г.

9) «Из записной книжки» бар. Бюллера. «Киевская Старина» за февраль 1886 г.

10) «Кавалерист-девица» Соч. Байдарова. СПб. 1887 г. Изд. ред. «Досуг и Дело».

11) «Кавалерист-девица и Пушкин» А. Суворина. «Новое Время» за 1887 г. Заметка относительно вышеприведенного соч. Байдарова, представляющего почти буквальную перепечатку «Записок» Дуровой.

12) «Кавалерист-девица и Дуровы» Юлинова. «Исторический вестник» за февраль 1888 года.

13) «Надежда Андреевна Дурова» Е.Некрасовой «Исторический вестник» за сентябрь 1890 г.

14) «Дуров-Александров» Н.Кутше. «исторический вестник» за 1894 г., № 3.

15) «К портрету Н.А.Дуровой» Д.К.З. «Исторический вестник» за 1901 г., № 9.

16) «Энциклопедический Словарь» Плюшара.

17) «Библиографический Словарь» Брокгауза и Эфрона. СПб, 1893 г., т. XI, стр. 247.

18) Рукопись Н.В. Сушкова, хранящаяся в Московском Румянцевском музее, № 1356.

 

Кроме того, сведения о Дуровой-Александрове встречаются в «Записках Т. Пассек», т.II, и в «Русской Старине» (напечатано 12-1 лет тому назад, но за какой именно год, точно не упомню).

Никольский рынок не мог оставить незамеченными сочинения Дуровой. У одного книгоноши нам пришлось видеть «Женщину-воина» (переделка из «Девицы-кавалериста»). Осетров написал целую эпопею в 4-х действиях под заглавием «12-й год. Девица –кавалерист», 1888 г.

Свою заметку мы кончим пожеланием, чтобы 14-й Литовский драгунский полк, для которого особенно дорога должна быть память о Дуровой-Александрове, позаботился устроить в своей полковой библиотеке небольшой музей, в который могли бы войти все сочинения Дуровой, биографические сведения о ней, ее портреты и проч.

Н.А. Андреев, помощник исправника в г.Елабуге, передавал мне, что у проживающего в настоящее время в г.Вятке отставного офицера Д.Вилькова, отец которого был женат на сестре Н.А. Дуровой, хранится боевая сабля девицы-кавалериста, портреты в разные моменты ее жизни, некоторые из напечатанных ею сочинений и картина, написанная масляными красками и изображающая спасение ею офицера Панина.

 

Н.И.Кутше

 

[1] Правописание подлинника с переводом в современную орфографию

[2] Соч. А.С. Пушкина. Изд. Суворина. СПб. 1888 т., т.VIII

[3]  Соч. В Белинского. Изд. Солдатенкова. 1859 г., ч.II, стр.77

[4] Ibidem, ч.III, стр. 78-81

[5] Ibidem, ч.III, стр. 78-81

[6] Ibidem, ч.IV, стр.32

Скачать в формате doc.

К портрету Н.А.Дуровой. Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Том LXXXV. Сентябрь 1901.

Из книги: "Белов В.Н. «Кавалерист-девица» глазами современников. Библиографическое исследование печатных источников XIX – начала ХХ вв. о Надежде Андреевне Дуровой./ В.Н.Белов, Елабуга, Издание Елабужского Отделения Русского Географического Общества, 2014. – 311 с."

Д.К.З. К портрету Н.А.Дуровой. Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Том LXXXV.  Сентябрь 1901. СПб., Типография А.С.Суворина, 1901 стр. 1036-1041

К портрету Н.А.Дуровой

Modo vir, modo femina[1]

В марте текущего года исполнится 35 лет со дня смерти некогда известной всей России под именем «кавалерист-девицы», героини и писательницы, теперь уже давно всеми забытой, Надежды Андреевны Дуровой.

Довольно многочисленные сочинения Дуровой давно сделались библиографической редкостью. Ни в одной, из существующих у нас историй литературы имя ее не упоминается. Могилу Дуровой (в г.Елабуге) мы могли отыскать нынешним летом лишь с большим трудом; но еще печальнее было нам видеть эту могилу, затерявшуюся среди бесчисленных крестов и памятников плиту, когда-то поновленную неким Фадихиным, начертавшим по этому поводу на ней свое имя… Неужели это все, — спрашивал я себя, — что осталось от знаменитой героини и писательницы, чьи воинские подвиги, заставляя своею необычайностью трепетать сердца наших прабабушек, тем самым указывали им на возможность высшего призвания женщины? Чьи произведения, сочувственно встреченные Пушкиным и Белинским, приводили в восторг читающую публику того времени, и опять таки указывали ей, что и на литературном поприще женщина может завоевать такое же положение, какое занимает мужчина?

Есть лица, отрицающие всякое значение Н.А.Дуровой в истории женского движения в России в начале истекшего века. Такое мнение высказано, между прочим, и биографом Н.А.Дуровой, Е.С.Некрасовою (см. «Ист. Вестн», 1890 г., сентябрь). «В поступке Дуровой, — говорит Некрасова, — не было ничего теоретического, тенденциозного, из чего исходили стремления современной женщины, доведенной до тех или иных теорий экономическим положением жизни» (стр. 594). Все это совершенно верно. Дурова не была русскою Жорж-Занд, да и не могла быть ею: не такое тогда было время. Дурова не проповедовала теорий, даже не имела их; но самая ее жизнь была лучше и красноречивее всякой теории, и блестящим примером своей жизни она сделала, конечно, для своего времени гораздо больше, чем могла бы сделать развитием теорий.

Светлая заря XIX века только что загоралась. Русская жизнь текла еще по старому руслу; в ней сильны были, особенно в провинции, струи еще допетровского времени, веяния «Домостроя». Да и в столице того времени  процветали Фамусовы и Скалозубы. Жизнь самой Дуровой, быть может, лучше всего доказывает, как прочно еще сидели в умах ее современников домостроевские заветы. Она родилась в семье, отвергнутой, чуть не проклятой родителями, и отвергнутой только за то, что мать нашей героини, дочь богатого полтавского помещика, обвенчалась против родительской воли с «москалем». Надежда Андреевна была первым плодом этого брака; и что же? – мать ее почти ненавидит свою дочь, и опять таки только потому, что это была дочь, а не  желанный сын. Все природные наклонности девушки, выросшей к тому же среди бивуачной жизни, на руках ротмистра-отца и бравого денщика, гусара Ахматова, подавлялись матерью. Последней хотелось подогнать свою дочь под общий тип барышень своего времени, барышень-белоручек, проводивших все свое время за шитьем и вязанием. Излишне говорить, какие педагогические средства употреблялись для этого матерью; это были: крик, брань, даже  побои. Потому девушку стали «вывозить» в свет, в чем и состояло, в сущности, все ее воспитание и образование. Наконец, когда барышне минуло 18 лет, и когда подвернулся подходящий жених, сарапульский заседатель земского суда, В.С. Чернов, ее без всяких разговоров «сдали с рук», — выдали замуж.

Казалось, песенка была спета, жизнь с ее пылкими мечтами прожита. Но энергичная Дурова не могла примириться с таким прозаическим исходом своей жизни, с каким мирились тысячи женщин прежде и после нее. Осенью 1806 года она бежит от своего постылого мужа и скоро поступает под мужским именем Соколова в уланский полк, находившийся в то время в действующей армии.

Род Дуровых вообще отличался своими странностями и эксцентричностями. Странности брата нашей героини, В.А. Дурова, обессмертил, как известно, гениальный Пушкин (См. Соч., изд. лит. фонда, т.V, стр. 198-199), который, между прочим, пишет: «нельзя было придумать несообразности и нелепости, о которой бы Дуров уже не подумал». Если еще принять во внимание впечатления раннего детства Дуровой, то и ее побег, и е поступление в армию покажутся нам вполне понятными. Но это, конечно, совсем не исключает возможности влияния ее судьбы на умы современников.

И тогда, и еще  долгое время после, воинские подвиги считались в русском обществе самым высшим и блестящим призванием человека. Военная слава вообще более понятна полуобразованному обществу и более прельщает его; а тут еще у всех на памяти был блеск счастливых войн екатерининского времени, надвигалась Отечественная война, вызвавшая еще более сильное и всеобщее одушевление… Женщина в рядах войск, храбро сражавшаяся за отечество, участвовавшая в нескольких сражениях, между прочим, под Бородином, и получившая награды, — это должно было произвести гораздо более сильное впечатление на умы современников, нежели скромный подвиг Параши-сибирячки, около того же времени (1804 г.) пешком пришедшей из Тобольска в Петербург просить государя о помиловании отца. Такие мирные подвиги были совсем не в духе, были слишком прозаичны для того воинственного века.

Н.А.Дурова была бедною провинциалкой, дочерью разорившегося помещика, служившего потом городничим в Сарапуле. Это обстоятельство, бесспорно, содействовало силе влияния ее эксцентрической судьбы на массу, на толпу, в среде которой (а не в высших сословиях) и зарождаются всегда новые веяния. Жизнь высших сословий представляется обычно толпе чем-то исключительным, недосягаемым. Россия еще в XVII веке имела царевну Софью, а в  XVIII – ряд императриц, и среди них великую Екатерину, но все это едва ли имело какое либо отношение к женскому вопросу. Дурова была для массы «свой брат», а таким именно «героям» и подражает всегда «толпа». Нужно только было, чтобы потспок Дуровой получил как можно более широкую известность, а не заглох среди незначительного круга знающих лиц. В этом судьба благоприятствовала Дуровой.  О поступке ее узнает сам император (из всеподданнейшего прошения отца нашей героини). Дурову вызывают в Петербург, она  является к государю, который, по ее просьбе, позволяет ей остаться на военной службе и назначает ей казенное вспомоществование. Все это, особенно же общее одушевление во время Отечественной войны, в которой Дурова участвовала, окружило имя нашей героини ореолом славы и сделало из рассказов об ее подвигах легенду.

Конечно, указать на прямые и фактические последствия деятельности Дуровой в развитии у нас женского вопроса нет никакой возможности, эти последствия незаметно тлели в общем настроении умов и, чтобы раздуть их, нужно было еще много таких же примеров и несколько десятилетий. Поступок Дуровой представляется крайностью даже и для нашего времени, тем более он поражал своею резкостью, когда кругом царили заветы Домостроя. Для того времени нужен был такой резкий и такой энергичный протест.

Н.А.Дурова провела в военной службе около одиннадцати лет, после чего (в 1817 г.), в Георгием в петлице и с чином ротмистра, она вышла в отставку и поселилась в г.Елабуге.

Если бы Н.А. Дурова не совершила более ничего замечательного в своей жизни, кроме своих военных подвигов, то и тогда ее имя заслуживало бы быть занесенным на страницы истории русской жизни. Но наша героиня приобрела еще не меньшую славу и на другом совсем поприще, — на поприще литературы.

И здесь это была одна из первых русских писательниц. Начало литературной деятельности Дуровой было как нельзя более счастливо. Сам Пушкин напечатал в своем «Современнике» отрывок из ее «Записок» и с восторгом отзывался о новой писательнице (см. Соч., изд. лит. фонда, т.V, стр. 297-298). Следующие произведения Дуровой печатались в лучших журналах того времени – «Отечественных Записках», «Библиотеке для чтения», и дружелюбно встречались такими корифеями тогдашней критики, как Белинский и Плетнев. Бесспорно, Дурова не была лишена литературного таланта. Но она не получила не только систематического, но и никакого образования; выступление ее на литературное поприще относится к тому времени, когда она прожила уже половину своей жизни (ей тогда было за 50). Неудивительно, что ее талант оказался односторонним. Сочинения автобиографического характера, где она изображала свои излюбленные мечты, свои самые дорогие чувства, удавались ей вполне; в них она стоит на реальной почве и является достойной современницей пушкинской эпохи. Ее «Записки» прочтутся с интересом и в наше время. Напртив, большая часть ее романов и повестей проникнута духом еще старого, романтического направления в литературе; в них слишком много бьющего на эффект, трагических ужасов, и по своей внешней форме многие из них отличаются запутанностью фабулы, многословностью и растянутостью. Но наряду со всем этим и здесь мы встречаем немало в высшей степени ярких и художественных сцен, прекрасных, глубоко прочувствованных картин. Как бы то ни было, но большая часть произведений Дуровой были встречены тогдашним читающим обществом с восторгом. Время ее литературной деятельности было временем апогея ее славы. И этого для нас достаточно, чтобы убедится в том, что пример этой, одной из первых русских писательниц не мог пройти бесследным для своего века…

Литературная деятельность Н.А. Дуровой продолжалась всего четыре года (1836-1840); но для столь непродолжительного времени она была в высшей степени плодовитой. Кроме «Записок» Дуровой принадлежат четыре крупных романа и несколько повестей. После 1840 года, издав в этом году сразу три романа, Дурова круто покончила с своей писательской деятельностью и окончательно поселилась в Елабуге, где ей суждено было и умереть. Здесь она жила в полной неизвестности, не расставаясь с свои мужским костюмом и целою сворою собак, своих любимиц.

21-го марта 1866 года, Н.А.Дурова, в глубокой старости, мирно скончалась, и была похоронена на приходском кладбище в г.Елабуге. Русское войско, в лице местного батальона, почтило своего редкого сочлена почетными проводами до могилы.

Н.А.Кутше еще в 1894 году сообщал (см. «Ист. Вестн.», № 3), что один из граждан г.Елабуги «намерен поставить на могиле Дуровой ее мраморный бюст». К сожалению, ничего подобного не сделано до настоящей минуты.

Здесь мы воспроизводим могильную плиту над прахом Дуровой в том виде, в каком она находится в настоящее время на Елабужском кладбище. Кроме того, прилагаем до сих пор неизвестный портрет ее, снятый незадолго до кончины фотографией, который она подарила елабужскому купцу Н.И. Ушкову.

Д.К.З.

[1] Под этим эпиграфом из Овидия Назона А.С.Пушкин напечатал в 1836 году во втором томе своего «Современника» отрывок из «Записок» Н.А.Дуровой

Читать в формате doc.